Он шел по коридору, когда из-за поворота навстречу вышел взвод солдат Авалонского батальона смерти. Они были построены по трое и маршировали кругами, их тяжелые ботинки грохотали по плацдарму, так четко попадая в ногу, что с каждым шагом, казалось, вздрагивала вся база. Вахмистр во главе строя скомандовал «равнение налево!» и четко отсалютовал комиссару. Нокс ответил на приветствие и терпеливо подождал, пока взвод промарширует мимо.
Шестьдесят пар этих пустых, темных глаз устремили на него ничего не выражающие взгляды.
Через сводчатое окно он посмотрел на соседний плац. Там еще один взвод расчистил себе небольшую тренировочную площадку, сложив деревянные ящики у стены. Форма этих солдат была черной, так что, вероятно, они были из 42-го или 81-го полков, он не мог разглядеть их наплечников, чтобы точно сказать из какого они полка.
Гвардейцы отрабатывали штыковые приемы на мешках с песком, на которых, как ни странно, были нарисованы силуэты солдат авалонцев.
Нокс однажды спросил об этом вахмистра, и получил монотонный, но самоуверенный ответ, что наибольшая потенциальная угроза для любой армии кроется в ее же рядах. На территории «Мементо Мори» был и настоящий тренировочный зал и стрельбище, но Креперум не сомневался, что они уже полностью заняты, и будут заняты все следующие шесть дней.
Офицерская кают-компания, напротив, была пуста, в ней обедал только еще один комиссар: лысеющий человек с толстыми обвисшими щеками. Нокс до того не видел его на базе. Офицеры Авалона предпочитали питаться вместе с нижними чинами – все они и сами выслужились из нижних чинов.
Креперум взял свою порцию и занял место напротив другого комиссара. Представившись, он узнал, что другого комиссара звали Мангейм, и он только что назначен в 42-й полк Авалона.
Конечно, Нокс знал, что станет темой их разговора.
Я был на Даске только полтора месяца  сказал Мангейм и видел лишь последнюю стадию кампании, но могу сказать – я видел настоящее мужество, решительность, упорство, проявленные этими людьми…       
Но? спросил Нокс. Он знал, что обязательно последует «но».
Вы, вероятно, долго служили в других полках, прежде чем вас назначили в этот осторожно сказал Мангейм.
Нокс кивнул.
9ый Кара-хитайский
Достойные бойцы Мангейм был впечатлен. Но я слышал, с ними трудно.
Не особенно небрежно сказал Нокс. Если знаешь, как с ними надо. Я заслужил их уважение и доверие, а они более чем заслужили мое. Батальон Смерти чем-то напоминает мне их. Они сражаются так же храбро и упорно, и так же непоколебимы. Знаете, в полках авалона в целом самый низкий уровень дезертирства во всей Армии. Он практически равен нулю.
Они определенно не боятся смерти задумчиво сказал Мангейм, набив рот едой.
Да, за правое дело.
Нокс немного помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил
Все дело в их истории. В 443 самодержец острова Авалон, расположенной в окупированных территориях империи объявил себя независимым от Лифии и отверг присягу на верность.
Человеком, которому Авалон оказался обязан своим спасением, был полковник Сандальфон. Когда главы начали переворот, Сандальфон находился в городе Феррос с целью вербовки одного полка для новой гвардии. Он действовал быстро, захватив контроль над городом, и превратив его в пункт сбора сил сопротивления.
Конечно, силы врага в тысячи раз превосходили число храбрых солдат Сандальфона – и противник располагал несравненно большими возможностями, в том числе, контролируя оборонные порты. Войска и флот Лифии не могли подойти к острову и помочь лоялистам. Сандальфон сражался в войне, которую не мог выиграть – по крайней мере, обычными средствами. Тогда, глубоко под Ферросом, в тайном хранилище полковник нашел склад запрещенного оружия, древние свитки, несущие смерть, которые никак нельзя было назвать обычными.
Величайший герой в истории Авалона, человек, который уничтожил его. Он решил, что если этот остров не будет принадлежать Лифии, то он не должен принадлежать никому. В день наступления мятежников он активировал свитки, и отравил атмосферу
Мангейм даже забыл о своей еде. С его ложки стекал розовый соус.
Так вот почему воздух на Авалоне такой…?
Свитки уничтожили экосистему. Сандальфон убил множество людей, но отнял у врага преимущество. Война бушевала еще два столетия столетий, пока не определились победители.
Батальон смерти Авалона сказал Мангейм.
Они были выкованы в ядовитом пламени
В виде епитимьи за предательство самодержца полки приступили к поиску возможности искупления, непрерывно запрашивая отправки в наиболее смертоносные зоны боев империи. Каждый солдат корпуса гордится участием своего полка в очищении Авалона и презирает трусость недочеловеков, не пошедших бы на подобные действия. Кредо полка состоит в истреблении слабости, где бы та ни была обнаружена, и силы батальона смерти не раз подвергались дисциплинарным взысканиям за избыточное применение силы и самовольное проведение геноцида.
Благодаря абсолютной, безбожной и безжалостной промывке мозгов Авалонские бойцы смерти могут ровными шеренгами идти под натиском орд демонов, стреляя и бессмысленно умирая, но будучи при этом абсолютно довольными и счастливыми отдать жизнь за Лифию. Никто и ничто, кроме прямого приказа от генерала не может заставить авалонцев сдаться, отступить, или даже сбавить темп, в том числе и простой здравый смысл. Такая лютая и беспрецедентная лояльность позволяет властям закрывать глаза на клонирование людей ради создания неимоверных количеств пушечного мяса. Они поставляют в армию до 20 корпусов в год. 140000 солдат в год, это больше, чем у некоторых в армии.
Доев свой сырой стейк, Нокс поднялся и уходя сказал
Эти люде не боятся смерти, не отступают, не щадят. Скоро мы атакуем Фиор, и они утопят его в крови. Артиллерия сомнет города, а тех, кому не посчастливится умереть, насадят на штыки. Будьте там, и повышение на карьерной лестнице вам обеспечаны. Честь имею